За последние недели я несколько раз оказывался в центре разговоров относительно развития китайской экономики, причем как всегда звучали традиционные тезисы про заселение китйцами Сибири и Дальнего Востока, о будущем экономическом колоссе-гегемоне и все такое прочее. Я обычно на такие темы не заговариваю, ибо…
Но теперь уж пришлось . Краткое резюме я здесь изложу. Чтобы потом не повторяться, а сразу сюда отсылать.
Собственно, разговор об экономике Китая это разговор о населении. Рост населения, ясное дело, был и остается ключевым ресурсом страны. Рост этот был до последнего времени обусловлен фактически одним обстоятельством: введением в 50-х гг. нового высокопродуктивного сорта риса. Конечно, и японцев прогнали, и медицина понемножку улучшалась, и в социальную инфраструктуру вкладывались, и с агротехникой стало пошибче… Марафетили, в общем, потихоньку жизнь. Народ радовался еде и школам, заводил детей. Но рис – всему голова.
Население, получив побольше еды, стало расти в полном соответствии с вековыми трендами. Натурально, все вылилось в чудовищное аграрное перенаселение, которые всю жизнь в таких обществах лечились старыми горькими лекарствами – массовым голодом или войной. Голод случился довольно быстро и был действительно ужасным. Пекин в ответ решил жестко, жестоко даже, планировать семью. Это был вполне разумный шаг, но этот путь измеряется десятилетиями.
Он и шел себе два десятилетия. Никакой разумной перспективы до конца 70-х не находилось, пока от полного отчаяния комунисты не пошли на послабления горизонтальной мобильности населения. Известное дело – коммуны начали расшатывать, армию раздули со всеми потенциальными возможностями для дембелей, институтов понастроили на манер ПТУ и прочее. Из деревни стало попроще сбегать, коротко говоря. Никакого плана, повторюсь, не было. Осторожность была, даже страх, и понимание смертельной опасности резких движений в стране, где крестьянские войны привычное занятие населения.
Но повезло. Звезды сложились правильно и освобожденный труд начал приносить первые плоды. И начала меняться структура потребления. Семья с одним ребенком имеет приоритеты, не вполне похожие на традиционные китайские. Дом надо другой, и про школу начинают думать, серванты всякие покупать. И нет резкого падения доходов на десятилетия при рождении второго и особенно третьего ребенка. С четырьмя про доходы не думают, там другой тип семьи. Так или иначе, появилась возможность делать накопления. Со всякими близкими и неблизкими целями. Эти цели довольно быстро сформировались во вполне ощущаемую психологическую среду. Условно, «китайскую национальную идею». У идеи этой сложная структура и внутренние иерархии, но, кажется, ее внутреннее устройство вполне понятно любому человеку с дитем. Тем паче с одним.
Важно заметить, что никакой иностранный капитал в первые годы в Китай особенно не приходил. Деньги пошли сильно потом, и вообще значение их было в целом невелико. Экономические зоны были убыточны годами, но в их инфраструктуру вкладывали собственные деньги. Туда, и еще в приморские города и Пекин, перетекало избыточное сельское население. Инвестиции возникали исключительно из сбережений населения, других не предвиделось. У перетекших вовремя материальная жизнь улучшалась и остальной части возникала надежды на улучшение. Собственно, эти надежды, были и есть, по существу, мотор экономики. Они заставляют некоторое количество людей работать с пяти утра и жить в комнатах на двести человек. Веселые при этом, собаки такие. Очень хороший народ.
Это все словеса. Впрочем, они имеют вполне материальное подтверждение. Например, есть в Китае Академия социальных наук, а при ней Институт населения и экономики труда. Очень приличное заведение. Надо сказать, что вообще уровень осмысления собственной жизни в Китае очень высок, точнее сказать, он поразительно вырос за последние четверть века. Китайцы квалифицированно проговоривают свою жизнь, своими словами и в рамках собственной мифологии, у нас вот как-то на английский норовят сбиться. Ну, не важно. Так вот, в этом институте провели ряд исследований на предмет взаимосвязи разных сторон демографической динамики и экономического роста.
Оказалось, что физический рост населения обеспечивал в период 1978 по 1998 гг. 24% прироста ВНП. Перемещение рабочей силы из трудоизбыточных районов в новые точки роста – 21% и еще сколько-то дали всякие третичные факторы, вроде образования. На всякий случай, инвестиции в материальный капитал обеспечивали в среднем 28% экономического роста. То есть, 45% китайского роста это прирост населения и его переезд в поисках работы. (Ясное дело, читатель ждет уж рифмы розы нужно бы по-хорошему проговорить методологию подсчета, но это все-таки пухлые вольюмы, я, пожалуй, воздержусь.)
Механика ясна. На рынок труда год за годом выходили все более многочисленные когорты. За счет сбережений населения обустраивалась инфраструктура и рабочие места. Очень осторожно созданные фонды начинали эксплуатировать всякие частные конторки. (И богатели отдельно взятые партийные люди. И сейчас богатеют. И правильно делают.) Госсобственность при этом становилась хронически убыточной, но экономика в целом прилично росла. Численность нетрудоспособного населения оставалась сравнительно невелика, социальные выплаты бюджет не тревожили. Уровень потребления постепено рос, росло и количество потребляющих. Все счастливы. В самом деле, счастливы. Потому что на то есть все основания. И есть надежды, пронизывающие все общество.
Но это состояние популяции закончилось. Китайская статистика не очень хороша, однако основные тренды можно видеть вполне отчетливо. Население КНР достигнет максимума примерно к 2030 году, их будет что-то 1,400 млрд. Приэтом пик численности трудоспособного населения – около 920 млн - ожидается на 10 лет раньше. Строго говоря, население Китая уже давно не воспроизводит себя, просто половозрастная пирамида такова, что на фертильные возрасты как раз и приходится основное количество населения.
И это общий рост. А рост трудосопособного населения уже сейчас меньше статпогрешности – 0,4%. В этом году, вероятно, Китай пройдет точку Льюиса, т.е. вступит в полосу относительного дефицита рабочей силы. Этот дефицит есть и сегодня – динамика относительного и абсолютного падения безработицы наблюдается с 2002 года. Дефицит испытывают целые отрасли, атомная энергетика, например. Но жизнь «после Льюиса» это другая жизнь.
Это жизнь, когда дефицит рабочей силы носит не циклический или, скажем, отраслевой, пограммный характер, а вовсе даже системный. И охватит он не только точки или регионы роста, а тотально всю экономику, включая необъятные на первый взгляд сельские районы.
Этот период уже начался или начнется в самом ближнем будущем, и он подлится примерно до 2050 года. Тогда возрастная пирамида в Китае примет такой же вид, как и в какой-нибудь Германии. Со всеми германскими же проблемами обеспечения роста, трудностями систем соцобеспечения и прочими радостями цивилизации. С одной только разницей – Китай постареет, не став богатым.
Внутри этого периода будут происходить всякие забавные вещи. Например, примерно в 20-25 году половина населения будет жить в городах. Любознательные могут прикинуть изменения в моделях потребления и расчитать потребности в зерне, бензине и киловаттах. Притом, что эти города съедят землю примерно так же, как при огораживании в Англии. Или задуматься о том, что на сцене будет исключительно поколение «единственных детей». Не знаю, могут ли такие, скажем, воевать, но по-моему рубашки такие люди с такимвоспитанием шить решительно не могут. Не для того рождены, да-с…
Таким образом, китайская экономика будет очень большой, но не очень богатой. При этом она будет потребителем пар экселенс. Но потребителем не очень обеспеченным, средним таким. Соответственно, никакого демографического давления Китай оказать на соседей не сможет физически, «давить» он будет на собственные города. И напротив, довольно скоро Китай будет сбрасывать трудоемкие отрасли соседям. Шанс, кстати, для Северной Кореи.
Китай, конечно, может перестроится в другой тип экономики. Если сейчас основой роста служат рост населения и его же, населения, сбережения, то потом это может быть какой-нибудь инновационный рост. А чего? Придумают новую модель потребления, примеров в истории у них полно. Навяжут остальному миру. Но это если придумают и если навяжут.
Пока же рассуждения о Китае, ведущиеся на кухонном досуге русскими людьми, больше похожи на фантазии. Или фобии. Собственно, почему только русскими? Американцы, кажется, рассуждают так же.
Комментариев нет:
Отправить комментарий